Путин и бомба: почему Западу не излечить Россию от ядерной лихорадки

В июне 2023 года в российском экспертном сообществе развернулась публичная дискуссия о целесообразности упреждающего применения ядерного оружия. Дискуссия проходила на фоне контрнаступления Украины и свидетельствовала о страхе, что Россия может проиграть войну – если не в ближайшее время, то со временем. По сравнению с предыдущими внутрироссийскими дискуссиями обсуждение применения ядерного оружия качественно изменилось: отдельные участники прямо заигрывали с ядерными ударами по европейским странам, выражая при этом уверенность в том, что США не предпримут ответных действий. Хотя большинство участников дискуссии высказались против упреждающего применения ядерного оружия, прослеживается разочарование в снижении эффективности словесного "бряцания оружием" и настоятельный запрос на восстановление репутации России в сфере ядерного принуждения.

Фокус перевел статью Ханны Нотте о том, почему Запад не сможет "излечить" РФ от ядерных угроз.

Ядерные размышления особенно обескураживают в свете "известного неизвестного": порога применения ядерного оружия Владимиром Путиным. Мнение Путина значимо, поскольку именно он в конечном итоге принимает решение о применении ядерного оружия. Путин всегда рассматривал ядерное оружие как средство сдерживания, но в то же время выступал за создание ядерных систем, предназначенных для регионального ведения боевых действий, неоднократно упоминал бомбардировки США Хиросимы и Нагасаки как "прецедент" и приукрашивал свои высказывания на ядерную тему мессианским подтекстом. Те, кто ищет в декларативной политике России четких указаний на обстоятельства, способные вызвать применение ядерного оружия, не найдут в ней успокоительной уверенности, поскольку она призвана сдерживать намеренной двусмысленностью.

Поэтому западные наблюдатели должны принять неудобную реальность: пока Россия воюет против Украины, а США и Европа поддерживают Украину в ее обороне, лекарства от российской "ядерной лихорадки" не будет – и риск ядерной войны сохранится. Усиленная работа России по нагнетанию страха с помощью ядерных сигналов также полностью соответствует отточенной десятилетиями стратегии сдерживания. В лучшем случае западные страны могут надеяться на снижение температуры и пытаться убедительно сдерживать Россию от преодоления ядерного порога. В худшем случае американским и европейским лидерам придется задуматься, как реагировать на применение ядерного оружия, и о всех последствиях, которые может повлечь за собой такое решение.

"Карагановские дебаты"

Поводом для недавней российской дискуссии послужила статья видного интеллектуала Сергея Караганова. В статье "Трудное, но необходимое решение" Караганов утверждал, что если США и Европа не прекратят поддержку Украины, то Москва в конечном итоге будет вынуждена прибегнуть к превентивному применению ядерного оружия против западных стран. Он признал, что применение "оружия Бога" повлечет за собой "серьезные духовные потери" для его страны, а незападные друзья России – прежде всего Китай и Индия – поначалу будут испытывать отвращение. Но поскольку "победителей не судят", то в конечном итоге Россию простят за нарушение ядерного табу восьмидесятилетней давности.

Хотя Караганов, вероятно, рассчитывал взволновать западную аудиторию, ажиотаж, вызванный его статьей, был преимущественно внутренним. Другой известный эксперт Дмитрий Тренин отчасти встал на сторону Караганова. Хотя он не стал призывать к нанесению ядерных ударов по Европе и не так пренебрежительно, как Караганов, отнесся к рискам эскалации в результате таких ударов, Тренин вторил Караганову, выражая сожаление по поводу утраты страха перед ядерной войной в США и Европе. Он призвал российское руководство вставить "ядерную пулю" в "барабан револьвера", призывая подавать ядерные сигналы на деле, а не только на словах.

Другие участники дискуссии возразили ему. Иван Тимофеев призвал Россию сохранить высокую планку применения ядерного оружия, а Илья Фабричников требовал "демонстративной сдержанности" по отношению к Западу. Федор Лукьянов, известный главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", утверждал, что "отрезвить Запад ядерной бомбой не удастся". Группа ученых из московского Института мировой экономики и международных отношений выступила в ежедневной российской газете "Коммерсантъ" со статьей, в которой поставила под сомнение целесообразность ограниченного применения ядерного оружия для предотвращения дальнейшей эскалации и решения "стратегических проблем". Завершил дискуссию сам Караганов, опубликовав вторую, более жесткую статью, в которой предложил конкретные рекомендации по продвижению по лестнице ядерной эскалации. Эта концепция впервые выдвинута американским физиком Германом Каном и описывает эскалацию между противниками, начиная с кризиса и заканчивая стратегической ядерной войной.

Оживленный обмен мнениями совпал с усилением навязчивой идеи, разделяемой как российскими политиками, так и пропагандистами, о том, что США и Европа якобы стремятся нанести России "стратегическое поражение". Страх – каким бы абсурдным он ни казался американской и европейской аудитории – заключается в том, что США и Европа стремятся "расчленить" страну и уничтожить ее как независимое образование. Эта навязчивая идея в сочетании с контрнаступлением Украины объясняет "карагановские дебаты" как симптом более широкого беспокойства российской правящей элиты по поводу хода войны.

Дискуссия на столь мрачную тему заслуживает одобрения, особенно с учетом политической обстановки, в которой она проходит. В России военного времени оставаться вне хора сторонников войны попросту вредно для карьеры и жизни. То, что многие российские ученые публично выступают за сдержанность в ядерной сфере, – уже хорошо. В то же время некоторые российские эксперты в частном порядке называют Караганова маргиналом или, что еще хуже, человеком, потерявшим связь с реальностью. Такая обстановка предполагает, что ядерные скептики остаются более авторитетной стороной дискуссии. Однако даже критики Караганова упоминают, что в России происходит тревожная нормализация ядерного вооружения. Они признают, что дискуссии о применении ядерного оружия стали более распространенными и приемлемыми. Непринужденные разговоры о ядерном оружии вышли за пределы стратегического сообщества и стали достоянием основных средств массовой информации и общественного дискурса, который некоторые ученые называют новой ядерной нормой или ядерной лихорадкой России. В конце июня лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов сравнил освещение применения ядерного оружия на российском телевидении с "рекламой собачьего корма", отметив, что только за последние две недели это оружие упоминалось 200 раз.

Но что, собственно, нового?

Сами аргументы, приводимые Карагановым (и в некоторой степени Трениным), не новы. В прошлом году Тренин уже утверждал, что в США и Европе необходимо возродить страх перед ядерной войной, а Караганов приветствовал то, что Россия наконец-то, пусть и с запозданием, переходит на новый уровень эскалации. Их аргументы также согласуются с давними элементами российской ядерной доктрины и декларативной политики. Как писали на этом сайте Майкл Кофман и Аня Финк, российское стратегическое сдерживание, применяемое в военное время для "управления эскалацией", целью которого может быть прекращение боевых действий на приемлемых для Москвы условиях, предусматривает активное использование "ядерных сигналов" для нагнетания страха. Российское стратегическое сдерживание, по мнению Кофмана и Финк, носит целостный характер, поскольку помимо политических, военных и дипломатических средств включает в себя "информационные меры" (включая бряцание оружием) в цикличном процессе, учитывающем реакцию противника.

Тем не менее, недавний обмен мнениями между экспертами заслуживает внимания по нескольким причинам. Во-первых, если западные эксперты уже давно мучаются вопросом о возможности применения Россией ядерного оружия против Украины, то в дискуссии с Карагановым речь шла исключительно об ударах России по странам НАТО. Более того, Караганов намекал именно на Польшу и страны Балтии как на объекты упреждающего применения ядерного оружия, а не на ядерные удары в ответ на возможную прямую агрессию США и Европы против России. При этом он весьма уверенно утверждал, что Россия может нанести такие удары без риска ядерного ответа со стороны США. Российские военные стратеги никогда не сбрасывали со счетов возможность упреждающего применения ядерного оружия как такового и не считали, что такое применение неизбежно приведет к неконтролируемой эскалации. Но, в отличие от Караганова, они также не списывают риски ядерной эскалации на безрассудный оптимизм. Именно в духе здорового осознания рисков российский ученый Алексей Арбатов, вклиниваясь в недавнюю дискуссию, насмешливо предложил Караганову "поделиться своим секретом [снижения рисков ядерной эскалации] с [российским] Генштабом, который пытается решить эту проблему уже много десятилетий".

Восстановление репутации России в области ядерного принуждения

Карагановские дебаты примечательны еще и тем, что некоторые их участники призывали российское руководство более активно осваивать промежуточные ступени на лестнице эскалации. Сторонники такой эскалации, вероятно, признают, что словесное бряцание оружием со стороны России, направленное на сдерживание прямого вступления НАТО в войну на Украине и на замедление или предотвращение военной поддержки Украины со стороны Запада, кажется менее угрожающим, чем в начале войны.

Россия уже перешла от слов к делу. Она продолжает развертывание ядерного оружия малой дальности в Беларуси и приостановила свое участие в новом Договоре СНВ. В дальнейшем Караганов, который насчитал два десятка шагов, которые Россия может сделать на лестнице эскалации, выступает, в частности, за передислокацию ракет. Вполне возможно, что Россия может провести ядерное испытание, – она намекнула на такую возможность в феврале. Другие пишут, что ее военные, возможно, также рассматривают новые способы манипулирования уровнями боевой готовности или другие стратегические жесты. Подобные меры, опять же, вписываются в существующую российскую доктрину, предусматривающую наличие широкого арсенала "упреждающих мер" и "демонстративных действий" для сдерживания во время войны путем нагнетания страха и управления эскалацией. В свете существующих в России опасений, что война на Украине может не закончиться на приемлемых для Москвы условиях, призывы прибегнуть к таким мерам не должны вызывать удивления.

Что думает Путин?

В то время как российские военные могут экспериментировать с различными формами "нагнетания страха", именно президент в конечном итоге принимает решение о применении самой крайней меры – ядерного оружия. Если проанализировать его высказывания за последние годы, то можно сделать вывод, что Путин всегда рассматривал ядерное оружие как инструмент стратегического сдерживания, а не как средство ведения боевых действий. Его заявления о том, что "невозможно" рассматривать ядерное оружие "как фактор любой потенциальной агрессии, потому что это… наверняка будет означать конец нашей цивилизации", свидетельствуют о здоровом скептицизме по отношению к идее ограниченного применения ядерного оружия по Караганову.

При этом Путин также руководит программами модернизации ядерного оружия, ориентированными на создание широкого спектра ядерных вооружений, пригодных не только для сдерживания, но и для ведения боевых действий в регионах. Он демонстрирует озабоченность американским прецедентом, неоднократно указывая на то, что именно США первыми применили ядерное оружие в Хиросиме и Нагасаки. Это упоминание смущает, поскольку Путин, похоже, одержим прецедентами со стороны США. Путин убежден, что Россия имеет право подражать любым аспектам поведения США в прошлом: если США могут перебрасывать ядерное оружие на территорию европейских союзников, то Россия может делать то же самое в Беларуси. Если США могут выйти из ядерных соглашений, то и Россия может это сделать. Не меньшую тревогу вызывают мессианские нотки в некоторых высказываниях Путина по ядерной тематике. В 2018 году он заявил, что Россия будет вынуждена защищаться всеми доступными средствами, если на карту будет поставлено само ее существование. В заключение он спросил: "Зачем нам мир без России?". В другом заявлении Путин утверждал, что в случае ядерной войны россияне "попадут в рай".

Учитывая неоднозначность взглядов "первого лица" России на применение ядерного оружия, западным наблюдателям остается только размышлять над декларативной политикой страны. Последняя ее редакция допускает применение ядерного оружия при четырех условиях, в том числе "когда под угрозой находится само существование государства". Однако это понятие дает российскому руководству, которое вполне может отождествлять выживание режима с выживанием государства, значительную свободу толкования, причем намеренно. Если ослабление регулярных вооруженных сил России продолжится, то вполне возможно, что сместится и черта, которая станет основанием для применения ядерного оружия; более того, возможно, Путин еще и сам не определил эту черту.

Именно в этом контексте ядерные последствия неудавшегося мятежа под руководством Евгения Пригожина выглядят наиболее зловещими. Как отмечают несколько аналитиков, хорошо знакомых с 12-м Главным управлением – основной военной организацией, отвечающей за ядерные боеприпасы, – вероятность того, что "Вагнер" сможет взять в свои руки ядерное оружие, а тем более применить его, крайне мала. Но если мятеж Пригожина свидетельствует о хрупкости российского государства, то последствия для путей ядерной эскалации в России могли бы быть нетривиальными. Что если бы "Вагнер" пошел на сближение с Москвой, а конечная цель Пригожина оставалась бы неясной? Что если бы в Кремле началась паника? А если бы в этой ситуации возникло опасение, что западные государства воспользуются ситуацией или что российские фронты в Украине рухнут? Опасался бы Путин или его ближайшие советники, что "само существование государства" окажется под угрозой? Отрадно, что в ходе мятежа Соединенные Штаты, по имеющимся сведениям, общались с Кремлем и подтвердили, что Вашингтон не имеет никакого отношения к действиям Пригожина. Тем не менее, будущие реальные и мнимые проявления уязвимости в сердце российского государства могут привести к внезапным всплескам ядерной лихорадки, что повышает важность тщательной кризисной коммуникации в качестве немедленного противоядия.

От российской ядерной лихорадки нету внешних лекарств

Пока Россия ведет войну против Украины и пока Запад поддерживает Украину в ее противостоянии, Запад не сможет вылечить Россию от ядерной лихорадки. Поскольку российское руководство убедилось в том, что победа в Украине является для путинского режима вопросом жизни и смерти, то одних только сообщений – разъяснений, что "стратегическое поражение" России означает лишь ее выход из Украины, но не ее расчленение, – вряд ли будет достаточно, чтобы умерить ядерный пыл России.

США и Европа могут предпринять шаги, чтобы снизить температуру, но не вылечить лихорадку. Учитывая уверенность Караганова в том, что незападные страны в конце концов простят России применение ядерного оружия, Соединенные Штаты должны продолжать оказывать давление на Пекин, Дели и другие столицы с тем, чтобы они в своих отношениях с Москвой укрепляли ядерное табу. Отрадно, что китайский лидер Си Цзиньпин, находясь в марте в Москве, по сообщениям, лично предостерег Путина от применения ядерного оружия. В то же время НАТО следует сосредоточиться на снижении стратегических рисков в отношениях с Россией, предпринимая односторонние шаги, снижающие риск ядерной войны без ущерба для обороны и сдерживания союзников.

Самое главное – администрация США должна лишить российское руководство неоправданной гордыни относительно его способности контролировать последствия "ограниченного" применения ядерного оружия. Сдерживание имеет как ядерное, так и обычное измерение. В соответствии с Обзором ядерной политики 2022 года, роль ядерных сил США заключается в сдерживании как крупномасштабных, так и ограниченных ядерных атак как на американскую территорию, так и на территорию союзников и партнеров. По следам карагановских дебатов газета Financial Times сообщила, что США, Великобритания и Франция проинформировали Путина о том, что в случае применения Россией ядерного оружия они нападут на Россию с помощью конвенциональных средств. Однако даже если Россия будет отвечать только конвенциональными средствами на первое применение ядерного оружия, она должна понимать, что риски эскалации будут чрезмерными, учитывая ядерные арсеналы, которые подкрепляют конвенциональные средства НАТО по мере продвижения обеих сторон по лестнице эскалации.

Тем не менее, подобные меры вряд ли помогут излечить Россию от ядерной лихорадки, если не будет найдено более фундаментальное решение ее конфронтации с Западом по поводу Украины. Западным обществам, вероятно, еще долго придется жить с периодическими всплесками ядерных сигналов. Эти всплески не следует ни сбрасывать со счетов как "блеф", ни считать свидетельством того, что Россия в ближайшее время прибегнет к ядерному оружию. Скорее, ядерные сигналы всегда нужно будет рассматривать в контексте того, как Москва в каждый конкретный момент времени оценивает динамику украинской войны и, соответственно, требования к сдерживанию во время войны и управлению эскалацией. В стремлении получить такие точные данные западным оборонным ведомствам придется изрядно потрудиться.

Об авторе

Ханна Нотте – доктор наук, старший научный сотрудник Венского центра по разоружению и нераспространению и старший гостевой научный сотрудник программы "Европа, Россия и Евразия" Центра стратегических и международных исследований. Ее работа посвящена вопросам контроля над вооружениями и безопасности, связанным с Россией, Ближним Востоком, их пересечением и последствиями для политики США и Европы. Имеет докторскую степень и степень магистра философии в области международных отношений Оксфордского университета и степень бакалавра социальных и политических наук Кембриджского университета.